Репетиции уже шли полным ходом. До премьеры оставались считанные дни – но Тревор Нанн по-прежнему испытывал сомнения. Однажды во время репетиций он озвучил эти сомнения вслух. Режиссёр заявил, что песня “Старый Дьютерономи”, несмотря на то, что это очень красивая песня, не годится на роль ключевого номера спектакля. Спектаклю требовалось нечто другое – способное заполнить “дыру” в сюжете, и по мнению Тревора, это нечто должно было быть арией Гризабеллы. При этих словах Тревор многозначительно взглянул в сторону композитора. Через некоторое время (насчёт времени биографы к единому мнению не пришли – у одних это “несколько минут”, у других “сорок восемь часов”? ) тот неожиданно подошёл к пианино и начал играть мелодию того, что теперь известно всему миру как ария “Память” (“Memory”). Эту мелодию Эндрю первоначально придумал для мюзикла, который он замыслил писать с Доном Блэком – для “Бульвара Сансет”. Песню, начинающуюся со строчек “One star, there is only one true star? ”, должна была исполнять в финальной сцене постаревшая звезда немого кино Норма Дезмонд (существует запись, на которой эту строчку демонстрирует никто иной как Майкл Кроуфорд – звезда “Призрака Оперы”). Когда Эндрю написал мелодию “Памяти”, ему показалось, что он невольно “украл” её у Пуччини. Поэтому он пошёл к своему отцу и спросил его: “На что это похоже?”. После паузы Билли Ллойд Уэббер ответил ему: “Это похоже на миллион фунтов!”.
Итак, мелодия “Памяти” прозвучала в репетиционном зале “Кошек”. Тревор Нанн встал в позу и театральным тоном вопросил: “Который сейчас час? Запомните этот час, ибо вы присутствуете при рождении нового потрясающего хита Эндрю Ллойда Уэббера!”.
К хиту требовались слова. И Эндрю поступил так, как поступал всегда в такой ситуации – позвонил своему другу Тиму Райсу. Но того в тот момент абсолютно не интересовала идея мюзикла про кошек, и Эндрю получил отказ. Тогда он обратился ко второму своему соавтору – Дону Блэку – и через некоторое время тот принёс ему свой вариант. Он звучал как “Good times, won’t you give me the good times? ” и его сразу же забраковали, так как он соответствовал общему настроению мюзикла. Очередная попытка Эндрю привлечь к написанию песни Тима не увенчалась успехом. Композитор был в панике – “Это будет провал!” – кричал он тоже уже начинавшему впадать в панику Камерону Макинтошу. За дело решился взяться сам режиссёр. Полдня он читал от сборник стихотворений Элиота в поисках вдохновения. Он вникал в стиль поэта, в его основные символы и идеи, и наконец, в “Рапсодии ветреной ночи” он нашёл то, что, как показалось ему, было ключевым моментом. Связь людей с их прошлым. Память, которая “создаёт нас”. Память.
“Память” – так решил назвать Тревор Нанн то, что у него вышло. Стихи понравились Эндрю. Но тут случилось очередное несчастье – Джуди Денч растянула себе ахиллесово сухожилие. Текст к “Памяти” ей пришлось учить в больнице. Когда она наконец пришла в театр и исполнила песню со сцены, все были в восторге – Денч не была сильной певицей, но её драматические способности делали номер очень трогательным и волнующим. Но восторг вскоре снова сменился паникой – актриса попробовала походить по сцене с палочкой и внезапно поскользнулась, упала и сильно ударилась спиной.
Эндрю вспомнил об Элейн Пейдж и решил пригласить её на роль Гризабеллы. Та с радостью согласилась, и Тревор Нанн дал ей свой текст “Памяти” (всё ещё недописанный), чтобы она начала его разучивать. Какого же было его удивление и огорчение, когда на следующий день Эндрю радостно поведал ему, что Тим Райс передумал. За одну ночь гениальный либреттист создал свой текст песни. Нанн прочёл его и сказал, что текст хороший, но он не вписывается в концепцию всего шоу. Стихи Тима были, по мнению Тревора, “слишком человеческими” – их могла бы петь женщина, но никак не кошка. Стихи Тима, действительно, гораздо более трагичны и мрачны, чем вариант Нанна. При их прочтении ни у кого не возникает сомнений в том, что под конец Гризабелла погибает. Глубокий и грустный текст Тима Райса не устраивал Нанна. Режиссёр попросил поэта сделать несколько изменений в тексте, но Тим сказал, что не считает необходимым что-либо менять. Тревор Нанн оказался в весьма сложной ситуации – он, как режиссёр, должен был принять решение. С одной стороны, он чувствовал, что первый текст подходит для мюзикла больше, с другой стороны – защищая первый текст, он как бы действовал в своих личных интересах – быть автором текста к песне, которая, вполне вероятно, станет очередным хитом Эндрю Ллойда Уэббера, было делом серьёзным (не говоря уже о том, что оно также было делом очень прибыльным). Элейн Пейдж репетировала песню с текстом Тима – текст Тревора всё ещё не был дописан. Потом она репетировала с разными вариантами текста Нанна. Каждый день появлялся новый вариант, и все уже вконец запутались. За два дня до премьеры режиссёру всё же удалось завершить свою работу над стихами, и они вместе с Камероном Макинтошем окончательно утвердили его вариант. С тяжёлым сердцем Эндрю согласился. Для него эта ситуация была не из приятных – ему пришлось отвергнуть стихи того, кого он считал лучшим в мире либреттистом, того, кто был его другом, и того, вместе с кем ему безумно хотелось работать снова. В многочисленных интервью журналистам он пытался оправдать себя тем, что решение принимал Тревор Нанн. В своих многочисленных интервью Тим говорил о том, что он разочарован и очень сильно задет. На премьеру “Кошек” поэт не пришёл. Сразу скажу, забегая вперёд, что мир между старыми друзьями вскоре был восстановлен (утверждения о том, что они с тех пор не разговаривают, абсолютно беспочвенны – уже летом того же года Тим с Эндрю работали в южной Франции над предполагаемым новым совместным проектом).
Memory (вариант Тима Райса)
Street lights
And the darkness between them
Like the good and the bad sides
Of a life almost done.
Shake the memory
All my passions returning to me
None forgotten
No, not one.
One life
Is there only the one life
That we lose in the living
In an endless decline?
No complaning
For no one else has seen what I've seen
One existence
Only mine
Don't look back no don't look back
So hard to heed that warning
Such temptation but the past is past
And the night makes way for morning.
Daylight
I won't care if it finds me
With no breath in my body
With no beat in my heart
For I'm certain
That now I know what happiness is
Wish I'd known that
From the start
Sunlight through the trees in summer
Endless masquerading
Like a flower as
the dawn is breaking
the memory is fading
Touch me
Is there no one to touch me
It was easy to love me
In my glamorous past
As I leave you
A shadow of the light I once was
May my memory
Sleep at last.
Память
(вариант Тима Райса, наш перевод)
Ночью
На пустынной аллее
Вслед за вспышкою света
Будет тьмы полоса.
Так и в жизни…
Я помню всё, ведь прошлого вновь
Оживают голоса.
Счастье,
Что дано лишь однажды,
В суете мы теряем,
Выпиваем до дна…
Но не жаль мне
Сейчас того, что прожита жизнь –
Жизнь, что знала я одна.
Не смотри сейчас назад –
Вдруг сердце закричало.
Всё, что в прошлом – в нём должно остаться,
А ночь – лишь дня начало.
Утро –
Пусть найдёт меня утро
Без единого вздоха,
Без биенья в груди.
Жаль, что поздно,
Но всё же знаю – счастлива я.
Все мученья позади.
Бесконечным маскарадом
Сквозь ветви свет струится.
Встанет солнце – и померкнет память –
Как призрак растворится.
Руку –
Протяните мне руку!
Как легко было в прошлом –
Вы любили тогда…
Тенью света
Я в ночь иду, и память моя
Засыпает навсегда.
Новости